Гельмут Греттруп

В то время как американцы вывозили немецких военных специалистов из разоренной Европы к себе за океан, советские оккупационные власти делали все, чтобы удержать их в Германии, привлекая к сотрудничеству непосредственно на месте. В инициативном порядке была даже разработана операция под условным названием «Ост», направленная на создание агентурной сети в американской зоне с целью «переманивания» специалистов до того, как они будут отправлены в США. Отдельные немецкие ракетчики и сами обращались к советской администрации с предложением услуг.

В результате сформировался довольно сильный коллектив под руководством Гельмута Греттрупа, который некогда занимал должность заместителя фон Брауна по радиоуправлению ракетами и электрическим системам «Фау-2». Первой задачей «Бюро Греттрупа» было составление подробнейшего отчета о разработках ракет в Пенемюнде. Позже их стали привлекать к более серьезной работе по восстановлению и модернизации отдельных узлов ракет.

К осени 1946 года в недрах Министерства вооружений созрело решение о свертывании работ в Германии и эвакуации сотрудников института «Нордхаузен» в Советский Союз. Вместе с советскими специалистами Германию должны были покинуть и немецкие ракетчики, отобранные по «особому» списку.

В ночь с 22 на 23 октября 1946 года Гельмута Греттрупа и еще около 150 немецких инженеров рангом пониже вместе с членами их семей погрузили на эшелон и вывезли из советской оккупационной зоны Германии в Москву.

Организация немецких специалистов, размещенная в городе Осташков на острове Городомля (озеро Селигер, примерно в 150 километрах от Москвы), получила статус филиала № 1 НИИ-88. Директором филиала был назначен Петр Малолетов, бывший директором завода № 88.

Руководство с немецкой стороны принял на себя профессор Вольдемар Вольф, бывший руководитель отдела баллистики фирмы «Крупп», а его заместителем назначили инженера-конструктора Бласса. В состав немецкого коллектива вошли видные ученые, труды которых были хорошо известны в Германии: Пейзе — термодинамик; Франц Ланге — специалист по радиолокации; Вернер Альбринг — аэродинамик; Курт Магнус — физик и видный теоретик-гироскопист; Ганс Хох — теоретик, специалист по автоматическому управлению; Блазиг — специалист фирмы «Аскания» по рулевым машинам.

В подавляющем большинстве немецкие специалисты, попавшие в НИИ-88, не были ранее сотрудниками фон Брауна в Пенемюнде. К ракетной технике они приобщились уже в институте «Нордхаузен». Вернер фон Браун впоследствии так отозвался о вывезенных немецких специалистах: «СССР все же удалось получить главного специалиста по электронике Гельмута Греттрупа… Но он оказался единственным крупным из специалистов Пенемюнде, оказавшихся в их руках».

На 1946 и начало 1947 года руководством НИИ-88 был составлен тематический план работы немецкого коллектива, включавший консультации по выпуску русского комплекта документации по «Фау-2», составление схем исследовательских лабораторий баллистических и зенитных ракет, исследование вопросов, связанных с форсированием двигателя «Фау-2», разработку проекта двигателя с тягой в 100 тонн, подготовку к сборке ракет из немецких деталей, укомплектованных в институте «Нордхаузен».

Важнейшим этапом этого периода была разработка предложений к программе пусков «Фау-2», которые планировались на осень 1947 года на полигоне в Капустином Яре. Перед немецкими специалистами, среди которых имелись участники боевых стрельб и специалисты по измерениям и баллистике, была поставлена задача получить максимум информации о ракетах при минимальном числе пусков. Практически речь шла о программе, не превышавшей 10–12 пусков. С этой работой немцы справились успешно.

В июне 1947 года у директора НИИ-88 состоялось совещание по вопросу перспективы и организации дальнейших работ немецких специалистов. Полугодовой опыт показал, что немецкие инженеры, не представлявшие полностью укомплектованного коллектива и практически изолированные от формируемой технологии производства, не способны решать задачи создания новых ракетных комплексов.

Тем не менее по предложению Греттрупа им была предоставлена возможность испытать свои творческие силы и разработать проект новой баллистической ракеты дальностью в 600 километров. Проекту ракеты был присвоен индекс «Г-1» (другое обозначение — «Р-10»). Руководителем проекта и главным конструктором ракеты был назначен сам Гельмут Греттруп.

Вновь созданный в «коллективе 88» отдел получил те же права, какими пользовались все другие научно-исследовательские отделы института. Он состоял из секторов баллистики, аэродинамики, двигателей, систем управления, испытаний ракет и конструкторского бюро. Непосредственным руководителем отдела, как и других отделов НИИ-88, стал главный инженер института Юрий Победоносцев.

К середине 1947 года эскизный проект «Г-1» был разработан и 25 сентября обсужден на Научно-техническом совете НИИ-88. Основной доклад делал руководитель работ Греттруп. В своем сообщении он сказал: «Ракета с дальностью 600 км должна быть ступенью для последующего развития ракет дальнего действия, и именно наша конструкция дает возможность для разработки ракет с еще большей дальностью действия». Напомнив, что на такую же дальность разрабатывается ракета советскими специалистами с максимальным использованием задела по «фау-2», он предложил: «В дальнейшем также целесообразно разрабатывать оба проекта параллельно, но совершенно независимо друг от друга, вплоть до изготовления опытных образцов и проведения пробных пусков».

Основными особенностями проекта «Г-1» были сохранение габаритов «Фау-2» с уменьшением сухой массы и значительным увеличением объема для топлива, сильное упрощение бортовой части системы управления за счет максимальной передачи функций управления наземным радиосистемам, возможно большее упрощение самой ракеты и наземных устройств, повышение точности, отделение головной части на нисходящей ветви траектории, сокращение вдвое временного цикла подготовки ракеты к пуску, применение в конструкции двух несущих баков — спиртового и кислородного.

Существенной была и переработка схемы двигателя. Турбина, вращающая насосы подачи спирта и кислорода, приводилась в движение газом, отбираемым непосредственно из камеры сгорания двигателя. Высокая точность стрельбы обеспечивалась новой радиосистемой управления. Выключение двигателя производилось в одну ступень при достижении расчетной точки траектории и скорости, которая измерялась с земли по радио. Скорость не только измерялась, но и корректировалась по радио на прямолинейном участке траектории.

Греттруп высказал уверенность в высоких достоинствах проекта, содержащего принципиально новые идеи и предложения: «Накопление опыта дает основу для разработки ракеты, которая на первый взгляд кажется нереальной: увеличение дальности вдвое без увеличения размера ракеты и, несмотря на значительное сокращение числа приборов управления, увеличение точности попадания в 10 раз».

За счет предложенных модификаций масса конструкции ракеты была уменьшена с 3,17 тонны (как у ракеты «Фау-2») до 1,87 тонны, а масса взрывчатки при этом увеличена с 0,74 тонны до 0,95 тонны. Благодаря использованию всего свободного объема увеличивалась и масса топлива.

В новой конструктивной схеме ракеты головная часть отделялась от корпуса после окончания активного участка полета, уменьшилась площадь хвостовых стабилизаторов, корпус предлагалось изготавливать в основном из легких сплавов.

В заключение Греттруп привел расчет повышения боевой эффективности ракеты: для разрушения площади 1,5 на 1,5 километра на расстоянии 300 километров требуется пустить 67500 ракет «Фау-2», а на расстоянии 600 километров — только 385 ракет «Г-1».

Несмотря на все достоинства проекта, Научно-технический совет вынес постановление о необходимости всесторонней «стендовой» проверки конструктивных решений, заложенных в «Г-1», что в условиях изоляции на острове Городомля было очень трудно осуществить. Сергею Королеву и его подчиненным не нужны были конкуренты и «параллельные проекты», и будущее филиала № 1 находилось под большим вопросом.

Тем не менее 28 декабря 1948 года большой Научно-технический совет НИИ-88 вновь собрался для обсуждения проекта «Г-1».

К тому времени ракета в своем эскизном проекте получила дополнительные преимущества по сравнению с качествами, доложенными более года назад. Основным показателем была дальность — уже не 600, а 810 километров! Максимальные ошибки у цели: ±2 километра по азимуту и ±3 километра по дальности.

Значительно более детально и тщательно были проработаны наиболее оригинальные элементы конструкции. В частности, отделение боевой головки происходило без всякого механизма — за счет различия аэродинамических сил, и для надежности на корпусе включались две тормозящие твердотопливные ракеты. Для обоих компонентов использовался один несущий бак, разделенный на две емкости промежуточным днищем.

(Тут нужно заметить, что это конструктивное предложение так и не было затем принято в ракетах конструкции Королева. Им много лет спустя воспользовался Владимир Челомей.)

«Мне кажется, — сказал в заключение доклада Греттруп, — можно признать, что решение поставленной задачи найдено и что у ракеты Р-10, кроме увеличения дальности, есть еще и другие значительные преимущества по сравнению с А-4: технологичность и дешевизна производства, простота обслуживания и надежность в эксплуатации… Даже если бы ракета не вызывала никакого интереса как оружие, она была бы необходима в качестве объекта для испытаний названных выше нововведений (отделяющаяся головка, несущие баки, усовершенствованная турбина ЖРД, новое управление), которые имеют очень большое значение для дальнейшего развития баллистических ракет дальнего действия…»

И снова, невзирая на довольно благоприятное заключение совета, проекту «Г-1» не дали ходу. Прежде всего потому, что для его реализации параллельно с планами, которые выполнялись под руководством Королева, не хватало ни инженерных, ни производственных сил. Для дальнейшего развития ракетной техники в Советском Союзе требовалась концентрация усилий на одном решающем направлении, и выбор здесь был не в пользу немецких специалистов.

В октябре 1949 года были проведены полигонные испытания ракеты «Р-2Э» на дальность 600 километров. Работы в филиале № 1 над проектом, в который вложили столько сил, постепенно сворачивались. Немецкие специалисты слышали еще много обещаний начать эксперименты, но теряли веру и начинали понимать бесплодность своей деятельности.

Некоторое место в тематике работы филиала занимали зенитные управляемые ракеты. Целью этих работ была попытка модернизации ракет «Вассерфаль» и «Шметтерлинк». Однако с переходом этой тематики в Министерство авиационной промышленности, в котором создание зенитных ракет было поручено известному главному конструктору Семену Лавочкину, продолжение работ над ЗУР в Министерстве вооружения теряло всякий смысл.

В этот же период под руководством Греттрупа на острове прорабатывались идеи создания ракеты «Г-2» («Р-12») с дальностью стрельбы 2500 километров и массой боевой части не менее 1 тонны. Имелось в виду, что разработка такой ракеты должна быть развернута сразу же после запуска в производство «Г-1». Двигательную установку для такой ракеты предлагалось сделать в виде блока из трех двигателей «Г-1» и получить таким образом общую тягу свыше 100 тонн.

В этом проекте впервые предусматривался отказ от газоструйных рулей. Это избавляло двигательную установку от потери тяги за счет газодинамического сопротивления рулей, стоящих в потоке горячих газов, и повышало надежность всей системы. Управление предлагалось осуществлять изменением тяги двигателей, расположенных по периферии хвостовой части под углом 120°.

Подобная идея советскими конструкторами была впервые реализована на «лунной» ракете «Н-1» лишь по прошествии более чем 20 лет! «Г-2» была техническим прорывом, но не пошла далее бумажного отчета.

Любопытно, что коллективом Греттрупа рассматривалось несколько возможных вариантов компоновки этой ракеты: «R-12» (исходный вариант с тремя двигателями «Г-1»), «R-12A» (двухступенчатая ракета конической формы с тремя двигателями «Г-1» на первой ступени и одним двигателем «Г-1» — на второй), «R-12B» (одноступенчатая тактическая ракета на основе второй ступени «R-12A»), «R-12C» (двухступенчатая ракета, вариант «R-12A» с верхней ступенью большего диаметра), «R-12E» (двухступенчатая ракета с цилиндрической первой ступенью и аэродинамическими стабилизаторами), «R-12G» (одноступенчатая ракета конической формы), «R-12H» (одноступенчатая ракета цилиндрической формы, с аэродинамическими стабилизаторами), «R-12K» (одноступенчатая ракета со сбрасываемыми разгонными двигателями). Все эти варианты предназначались для практической отработки конструктивных узлов и аэродинамики будущей ракеты «Г-2».

Кроме детального эскизного проекта ракеты «Г-1» на дальность 800 километров, отчета-предложения по ракете «Р-12» на дальность 2500 километров в филиале № 1 проводились предварительные расчеты ряда перспективных проектов. Так, довольно активно обсуждался проект ракеты «Г-1М» («Р-13») с корпусом от «Г-1» и форсированной двигательной установкой от «Фау-2».

Свой проект ракеты дальнего действия предложил немецкий аэродинамик доктор Вернер Альбринг. Первой ступенью этой ракеты, получившей обозначение «Г-3», должна была служить все та же ракета «Г-1», вторая ступень представляла собой крылатую ракету, подобную зенгеровскому межконтинентальному бомбардировщику-«антиподу». Согласно расчетам, эта ракета могла бы доставить боезаряд массой 3000 килограммов на дальность в 2900 километров. В 1953 году идеи Альбринга были использованы при разработке крылатой ракеты «ЭКР».

В качестве носителя ядерного заряда с дальностью полета свыше 3000 километров немецкие специалисты разработали проект баллистической ракеты «Г-4» («Р-14»), которая могла бы составить конкуренцию королевской «Р-3». В ходе анализа возможных вариантов такого носителя конструкторы филиала № 1 выбрали для «Г-4» схему простой баллистической ракеты с отделяемой боеголовкой.

Другой проект носителя ядерного заряда, фигурировавший под обозначением «Г-5» («Р-15»), представлял собой модифицированный вариант баллистической ракеты «Г-5» и по заложенным в техническое задание характеристикам был сопоставим с перспективной королевской ракетой «Р-7».

Немцы вели эти работы, не имея возможности консультироваться с советскими специалистами. Аналогичные работы НИИ-88 по перспективным планам были строго засекречены, и наши конструкторы не имели права даже дискуссировать с немцами на эти темы. Изоляция острова приводила ко все большему отставанию немецких ученых от уровня знаний и опыта специалистов с «большой земли».

Для загрузки коллектива был сформулирован перечень второстепенных, разрозненных по тематике задач, которые по тем или иным соображениям нецелесообразно было выполнять на основной территории НИИ-88.

В октябре 1950 года все работы, носившие секретный характер, в филиале № 1 были прекращены, и дальнейшее пребывание немецких специалистов в таком месте и с таким статусом теряло смысл. На правительственном уровне было принято решение об отправке немецких специалистов в ГДР.

Отправка происходила в несколько очередей. В декабре 1951 года была отправлена первая очередь, в июне 1952 года — вторая, а в ноябре 1953 года в ГДР ушел последний эшелон.

Автор: Марк Аврутин

В номере: 01 (091) январь 2009

Сборы осложнились в связи с тем, что созданный еще Тухачевским в 1933 году многопрофильный ракетный институт (РНИИ) подвергся в 1937 году репрессиям. Руководство института было расстреляно. В институте осталось лишь одно направление твердотопливных ракет, которое сохранилось, благодаря успешной разработке нового вида оружия — гвардейских минометов «Катюша». Чудом уцелел заместитель начальника института Королев: из-за конфликта с начальником института он был переведен на должность старшего инженера, и поэтому избежал расстрела, отделавшись арестом. Бериевские «шарашки», созданные в ГУЛАГе, спасли жизнь многим специалистам, и Королев был одним из них. В Омской «шарашке» он работал с Туполевым, в Казанской встретился со своим коллегой по РНИИ Валентином Глушко.

23 апреля 1945 года, когда еще штурм Берлина был в самом разгаре, в Германию вылетела первая группа ракетчиков. Хотя непосредственно ракетчики были представлены лишь одним Исаевым (впоследствии ставшим Главным конструктором корректирующих и тормозных двигательных установок на всех советских космических кораблях). Остальные члены группы были специалистами в области систем управления. Советские авиационные специалисты к беспилотным ракетам интереса не проявляли, ошибочно считая их просто снарядами. Королев и Глушко прибыли в Германию несколькими месяцами позже, — по личному указанию Сталина им, как и многим другим спецам, была предоставлена полная свобода.

Пока советские войска штурмовали Берлин, их американские союзники уже в спешном порядке вывозили полностью собранные ракеты вместе с испытательным и технологическим оборудованием с подземного завода в Тюрингии, которая по соглашению должна была войти в советскую зону. Обнаруженный американцами там завод выпускал 35 ракет ФАУ-2 в день. Ничего подобного этим ракетам с ЖРД (жидкостной ракетный двигатель) такой большой мощности у союзников не было. Помимо ракет ФАУ-1 и ФАУ-2, зенитных управляемых ракет, у немцев был проект космического самолета-бомбардировщика, способного достигнуть Нью-Йорка. Схема этого аппарата может считаться прообразом «Шаттла». А спроектированный немцами дальний бомбардировщик с ракетным двигателем тягой 400 тонн и горизонтальным взлетом не создан до сих пор.

Немецкое военное командование, униженное поражением в Первой мировой войне, сразу поверило в управляемые ракеты. В 1934 году было сформировано первое подразделение по ракетной технике. В 1936 году началось строительство сверхсовременной военной базы Пенемюнде в устье реки Пене на острове Узедом в Балтийском море. На Пенемюнде выделялись огромные средства, сравнимые, разве что с теми, которые тратились на производство танков. К исследованиям в этой области привлекли лучших специалистов Германии, Австрии и Чехословакии. В марте 1940 года на стенде в Пенемюнде были проведены огневые испытания ЖРД с тягой 25 тонн. 15-метровая ракета А-4 с таким двигателем была способна перенести тонну взрывчатки на расстояние 200 км. В 1942 году началось строительство гигантского подземного завода для массового производства ракет. Завод работал с 1943 и практически до мая 1945 года.

В июле 1944 года английская разведка получила от польских партизан сведения о секретном немецком полигоне. Выяснилось, что он был создан в Польше в качестве резервного после страшной бомбардировки, которой подвергся Пенемюнде в 1943 году. Черчилль тогда обратился лично к Сталину с просьбой дать указание советским войскам сохранить всю аппаратуру, которая будет обнаружена на этом полигоне. Советские же специалисты получили задание до передачи найденных останков немецких ракет англичанам реконструировать их общий вид, попытаться определить их характеристики и понять принцип управления ими.

В 1945 году и русские, и американцы занимались привлечением к сотрудничеству немецких специалистов. Но подход к организации этого сотрудничества был совершенно разным, а потому и плоды оно принесло в СССР и США тоже разные. К тому же основной состав немецких ракетчиков во главе с Вернером фон Брауном, тайно пробравшись на юг Германии, 2 мая 1945 добровольно сдался американцам. Почти весь архив технической документации Пенемюнде они тоже передали американцам. Вскоре всех их переправили за океан, где они составили «мозговой центр» ракетной, а позднее и космической отрасли Америки.

Советские же специалисты по согласованию со своим военным командованием создали несколько научных центров в самой Германии, под крышей которых собирали как специалистов, так и оставшуюся после «набегов» американцев ракетную технику. Нашли и привлекли к сотрудничеству крупных ученых, хороших специалистов в области гироскопов, рулевых машин, автоматического управления, баллистики. Немцы, убедившись, что имеют дело с технически грамотными специалистами, а не армейскими офицерами, согласились сотрудничать. К сожалению, среди немецких специалистов совсем не было тех, которые непосредственно участвовали в создании ракет, т.к. практически все оказались в американской зоне. Поэтому даже предпринимались шаги по переманиванию настоящих ракетчиков. Самым значительным «приобретением» стал заместитель фон Брауна по радиоуправлению ракетами Греттруп.

В сентябре 1945 года американцы и англичане, в распоряжении которых оказались помимо полностью собранных ракет еще и кислородный завод, заправочное и стартовое оборудование, с помощью немецких ракетчиков провели демонстрационные пуски ФАУ-2 для представителей союзного командования. По мнению присутствовавшего там Королева, по сравнению с ФАУ-2 ракеты, когда-то созданные под его руководством в ГИРДе (Группа Изучения Ракетного Движения) и РНИИ, показались ему игрушечными.

В 1946 году вышло постановление ЦК КПСС и правительства по вопросам создания ракетной промышленности, государственного полигона для запуска ракет и специальных войск. Этим постановлением предусматривалось освоение немецкой техники, восстановление лабораторного оборудования, испытательных стендов, создание сборочного производства, а также подготовка кадров. Советские специалисты к тому времени собрали десятки ракетных двигателей, различное наземное оборудование, установщики ракет, цистерны с горючим и многое другое. Кроме того, на фирме «Карл Цейс» по заказу советских специалистов воспроизвели гироскопы разработки фирмы «Сименс» для системы управления ракетой. Все это было отправлено на опытный завод, расположенный рядом с подмосковной станцией «Подлипки».

К 1947 году там из этих трофеев, вывезенных из Германии, собрали 10 ракет, с которыми в сентябре того же года выехали на полигон Капустин Яр, что в дельте Волги. В октябре начались пуски ракет. По их завершению Королеву поручили наладить производство точной копии ракеты ФАУ-2 для постановки ее на вооружение под индексом Р-1. При этом ему категорически запретили вносить какие-либо изменения, кроме тех, которые способствовали повышению надежности и точности стрельбы в соответствии с требованиями армии. Поэтому немецкие ракеты, созданные в Пенемюнде, можно считать, заложили основу советской ракетной техники.

В 1946 году более 200 немецких специалистов (некоторых с семьями) привезли в Советский Союз. На первое время их разместили в пустовавших санаториях и домах отдыха в окрестностях станции Подлипки. Весной 1947 года на озере Селигер в помещениях бывшего дома отдыха организовали филиал головного института, куда переместили немецких ракетчиков. Им были созданы бытовые условия даже лучше тех, в которых находились советские специалисты, и уж, конечно, никак не могли они сравниваться с положением настоящих военнопленных. И немецкие специалисты готовы были добросовестно работать, однако, по мнению ответственных представителей органов режима, совместная работа советских специалистов с немцами, которых они считали непременно фашистами, была совершенно недопустима. Кроме того, в стране начиналась борьба с «иностранщиной», космополитизмом, низкопоклонством перед Западом, на фоне которой подобные представления воспринимались вполне естественно.

Пока же немцам поручили самостоятельно разработать проект ракеты средней дальности (на 600 км). Королев, работая над аналогичной темой, не скрывал своего недовольства такой постановкой дела. Он хотел быть полновластным хозяином ракеты и поэтому игнорировал все немецкие предложения. Похожим образом вели себя разработчики системы управления Рязанский и Пилюгин. Глушко же, напротив, поставил немецких специалистов на ответственные посты, совершенно не опасаясь конкуренции с их стороны.

Несмотря на эти сложности, большую группу немецких специалистов по указанию наркома Устинова взяли осенью 1947 года на пуски ракет на полигон Капустин Яр. Более того, там их привлекли к анализу причин совершенно неудовлетворительной точности стрельбы. Немцы с порученной задачей вполне справились, подтвердив свой творческий потенциал, который следовало бы использовать с максимальной эффективностью. Однако этому мешало двойное противодействие: и со стороны будущих главных конструкторов, и со стороны «режимщиков».

Немцы, работавшие в филиалах ряда режимных институтов, не получали никакой информации о работах своих советских коллег. Постепенно работы в «немецких» филиалах сворачивались, так как их продолжение в условиях полной изоляции становилось невозможным. Допустить же немцев к кооперации в этой отрасли считалось равнозначным разглашению государственной тайны. Поскольку ситуация не улучшалась, пребывание немецких специалистов в СССР стало бессмысленным. И в начале 1950-х годов им предоставили возможность вернуться на Родину.

Совершенно по-другому сложилась судьба немецких ракетчиков в США. Уже в 1945 году в созданном в Хантсвилле ракетном комплексе трудились 127 немецких специалистов. С каждым годом их численность увеличивалась, в том числе, и за счет специалистов, которых приглашали уже из Западной Германии по контракту. Практически все должности начальников отделов занимали немецкие специалисты. Под руководством фон Брауна была создана первая боевая американская ракета «Редстоун». С помощью ее модификации «Юпитер-С» был выведен первый американский ИСЗ. Немцы сохранили приверженность к жидкому кислороду в качестве окислителя, а этиловый спирт, который использовался в Германии из-за дефицита природных углеводородов, заменили керосином. Вскоре Браун предложил новую пару компонентов — кислород и водород. Советские же ракетчики долгое время опасались работать с водородом.

Примерно в то же время, когда в СССР решили «избавиться» от немецких ракетчиков, в США им предоставили гражданство. Вернера фон Брауна не побоялись назначить директором ракетного комплекса в Хантсвилле, возложив на него ответственность за разработку тяжелых ракет. Позднее ему доверили руководство национальной космической программой, назначив заместителем директора НАСА и начальником космодрома на мысе Канаверал. Большой заслугой Брауна стало то, что ему удалось убедить американское руководство в необходимости приступить к созданию гораздо более мощной ракеты, чем та, которая вывела первый советский ИСЗ (легендарной «семерки). И такая ракета — «Сатурн-5» — под его руководством была создана. С ее помощью и опять же под руководством фон Брауна в период с 1969 по 1972 годы были осуществлены шесть лунных экспедиций. Таким образом, в Америке в полной мере использовали творческий потенциал немецких специалистов во главе с Вернером фон Брауном, и это обстоятельство, безусловно, сказалось на результатах ракетно-космической гонки двух сверхдержав.